Анатолий Добрынин - Сугубо доверительно [Посол в Вашингтоне при шести президентах США (1962-1986 гг.)]
Переводчик не знал, надо ли все это переводить. Тогда Хрущев сказал ему, чтобы он перевел все точно, „без дипломатических ухищрений". Хаммершельд явно растерялся, не зная, как реагировать. Наконец, он невнятно сказал, что если г-н премьер предлагает, то у него нет возражений. Хрущев затем предложил сделать перерыв и поехать покататься на лодке.
Хаммершельд, видимо, думал, что речь идет о каком-то катере, и охотно согласился. Когда же подошли к пристани, то увидели небольшую четырехвесельную лодку. Пару весел Хрущев взял себе, а другую вручил Генеральному секретарю ООН, который, как вскоре выяснилось, не знал даже, как с ними толком обращаться. В результате Хрущев сам повез его на веслах довольно далеко прогуляться. Охране было сказано держаться вдалеке.
Через час лодка вернулась. Вылезая Хрущев сказал: „Ух и здорово мы поговорили" (Хрущев совсем не знал английский, а Хаммершельд — русский; переводчика с ними не было, он был оставлен на берегу).
Хрущев, видимо, понял, что зашел слишком далеко. Тут же на берегу в павильоне был устроен хороший завтрак, в ходе которого по-деловому были обсуждены все конкретные вопросы, касавшиеся текущей деятельности ООН.
Но Хаммершельд уехал все же заметно ошеломленный всем этим „приключением". Таков был эксцентричный Хрущев, который, как известно, вскоре прославился своим поведением — во время очередной сессии Генеральной Ассамблеи ООН, чем шокировал не только весь мир, но и многих своих соплеменников.
Однако, разумеется, не этим эпизодом определялись отношения Хаммершельда и Советского правительства. Дело в том, что позже Хаммершельд от своих умозаключений о необходимости поднятия собственной роли Генерального секретаря ООН стал постепенно переходить к попыткам осуществлять это на практике, в частности в сфере операций ООН по поддержанию мира. Он стал подчас действовать самостоятельно, не имея полномочий от Совета Безопасности на проведение тех или иных акций. Это стало вызывать протесты со стороны некоторых членов Совета, включая СССР. В особенности такая самостоятельность стала проявляться в Действиях Хаммершельда вокруг событий в Конго. В конечном счете (уже после моего отъезда из ООН) все закончилось трагично: гибелью (в условиях плохой видимости) самолета, на котором летел Хаммершельд в этом районе.
В целом я с удовлетворением вспоминаю свое пребывание в ООН, которое продолжалось два с половиной года. Во-первых, мне удалось досконально познакомиться с работой такой универсальной международной организации, каковой является ООН, значение которой росло с каждым годом. Во-вторых, работа в Секретариате заставила как следует овладеть не только разговорным английским языком, но и научила даже редактировать документы ООН на этом же языке. В-третьих, проживание в г. Нью-Йорке в отеле на р. Гудзон, вдали от основного советского персонала нашей миссии при ООН, позволило приобрести широкий круг друзей и знакомых из самых различных кругов Америки, что сильно помогло в дальнейшей работе, когда я стал послом СССР в США. До сих пор я с удовольствием встречаюсь со многими из них{2}.
Было немало и забавных минут в ООН, когда имеешь дело с представителями стольких стран. Всего и не расскажешь. Приведу лишь один случай.
Шло заседание Совета ООН по опеке. Так получилось, что главными участниками одной из горячих дискуссий оказались представители Англии и Нигерии. Неожиданно чернокожий нигериец миролюбиво обратился к англичанину-лорду: „Сэр, зачем нам спорить, ведь мы почти кровные братья". Лорд опешил от такого „нахальства".
„Вы мой кровный брат?" — переспросил он изумленно, роняя от неожиданности свой монокль. „Да, — вновь спокойно подтвердил нигериец. — Кто был Ваш дед?" — спросил он далее англичанина.
„Мой дед был командующим экспедиционным корпусом, посланным королевой Викторией в Африку, где он и погиб, пропав без вести, но посмертно награжден высшим британским орденом", — гордо сказал англичанин.
„А мой дед, — ответил нигериец, — был вождем племени, которое разбило войско Вашего деда. И так как в то время мы были не совсем цивилизованными, то мой дед скушал Вашего деда. Так что выходит, что мы с Вами кровные братья".
В Комитете по опеке поднялся смех. Растерявшийся лорд не знал, что и сказать, верить или не верить нигерийцу.
В марте 1960 года пришла телеграмма из Москвы: попрощайтесь с Хаммершельдом и возвращайтесь в МИД на должность члена коллегии и заведующего отделом стран Америки (США и латиноамериканских стран).
Поскольку Хаммершельд накануне этого отправился в большую поездку по ряду стран, в моем распоряжении до его возвращения оставалась еще пара недель. Посоветовавшись с женой, мы решили использовать это время (и оставшиеся деньги) на ознакомительную туристическую поездку в Калифорнию.
Мы долетели до Сан-Франциско, арендовали там автомашину и поехали по живописнейшей дороге № 1 вдоль Тихоокеанского побережья до Лос-Анджелеса и Сан-Диего, а оттуда до Феникса (штат Аризона), надеясь побывать в Гранд-Каньоне. Однако из-за неожиданного снегопада мы туда не попали. Поскольку с самолетами также возникли затруднения, то мы решили ехать на рейсовом автобусе от Феникса до Нью-Йорка. Так за три дня и три ночи мы по диагонали пересекли США. Остались незабываемые впечатления от географии и этнографии различных штатов этой удивительной страны.
Из других длительных автомобильных поездок по США в этот период запомнилась еще одна, когда мы вдвоем с женой в рождественские каникулы в канун 1959 года отправились из Нью-Йорка во Флориду.
Помимо большого впечатления от знакомства с Атлантическим побережьем США, включая ряд городов, расположенных там, наш приезд в Майами совпал с вхождением победоносных отрядов Ф.Кастро в Гавану, всего в 90 милях от Флориды. Все эти кубинские торжества широко передавались по телевидению. Американцы в целом благосклонно встретили падение режима Батисты, хотя наплыв беженцев — его сторонников, злобно настроенных против Кастро, — создавал во Флориде довольно сложную и противоречивую эмоциональную обстановку вокруг победы кубинской революции.
В тот момент мне и в голову не приходило, что через три года, в 1962 году, я уже как посол окажусь в гуще острейших событий вокруг Кубы, а кубинский кризис поставит мир на грань ядерной катастрофы.
Встреча в Вене Хрущева и Кеннеди
В начале апреля 1960 года, когда я вновь приступил к работе в центральном аппарате МИД, в качестве заведующего отдела стран Америки, то попал в самый разгар подготовки в Москве к новому совещанию глав правительств четырех держав, которое было намечено провести в Париже 16 мая 1960 года.
